Использование технологии распознавания лица в реальном времени без применения надлежащих законодательно определенных процедурных гарантий и механизмов надзорного контроля составляет нарушение требований ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод.
По обстоятельствам дела GLUKHIN v. russia (№ 11519/20), заявитель - Николай Глухин - 23 августа 2019 года провел одиночный пикет в поддержку другого политического активиста - Котова, проехавшись в московском метро с картонной фигурой последнего в человеческий рост и баннером "Вы, наверное, шутите. Я Константин Котов. Мне угрожает до пяти лет по [статье] 212.1 за мирные протесты".
Через несколько дней заявителя арестовали, когда он ехал в метро.
Николай Глухин утверждал, что работники полиции, вероятно, с целью его идентификации собрали и использовали скриншоты из сайта социальной сети и видео из камер видеонаблюдения, установленных на станциях московского метро, которыми он проехал 23 августа 2019 года, и через несколько дней использовали технологию распознавания лица в реальном времени, чтобы найти и арестовать заявителя.
Заявитель жаловался, что дальнейшее признание его виновным в совершении административного правонарушения за неуведомление органов власти о его одиночном пикете и использование технологии распознавания лица при обработке его персональных данных нарушили его права в соответствии с Конвенцией.
Осуществляя оценку обстоятельств дела по ст. 10 Конвенции, Европейский суд по правам человека пришел к заключению, что действия заявителя были его способом выразить мнение по вопросу общественного интереса и нетерпимость, которую власть выявила к его одиночному пикету, который, бесусловно, был мирным, не была обоснована "соответствующими или достаточными основаниями".
Обращаясь к общим принципам, наработанным ЕСПЧ по ст. 8 Конвенции, данный Суд указал, что институции Конвенции считают, что мониторинг действий и перемещений физического лица в общественном месте с помощью камеры, не записывающей визуальных данных, сам по себе не является формой вмешательства в частную жизнь. Однако оговорки относительно частной жизни могут возникнуть, как только появится какая-либо систематическая или постоянная запись таких персональных данных, в частности фотографии идентифицированного лица.
ЕСПЧ оценил предоставленные доказательства и пояснения сторон (среди прочего, наличие действующих распоряжений об установке камер видеонаблюдения в московском метрополитене, обеспечивающих выявление и идентификацию определенных лиц системами видеонаблюдения; доступную публичную информацию о многочисленных делах, связанных с использованием технологии распознавания лиц для идентификации участников протестных мероприятий в россии; отсутствие любого другого объяснения правительства о быстрой идентификации Глухина и т. п.) и констатировал, что в этом деле к заявителю действительно была применена технология распознавания лица.
Анализируя вопрос наличия и пропорциональности вмешательства в право заявителя, ЕСПЧ указал, что законодательство государства-ответчика, в частности положения действующего на время событий Закона "Об обработке персональных данных" от 27 июля 2006 года № 152-ФЗ, в соответствии с разд. 11 (2) которого обработка персональных биометрических данных лица без его согласия было правомерной при условии "осуществления правосудия, а также в случаях, предусмотренных законодательством по вопросам обороны, безопасности, борьбы с терроризмом, транспортной безопасности, борьбы с коррупцией и оперативно-разыскной деятельности", на которые ссылалось правительство как на правовое основание вмешательства в права заявителя, были сформулированы слишком широко и не содержали никаких ограничений о характере ситуаций, которые могут привести к использованию технологии распознавания лица, предсказуемых целей, категорий людей, которые могут стать целью, или относительно обработки конфиденциальных персональных данных. Кроме того, правительство не ссылалось на какие-либо процедурные гарантии, механизмы надзорного контроля и доступные средства правовой защиты, которые должны были бы сопровождать использование технологии распознавания лица в россии. То есть национальное законодательство даже не предусматривало фиксации в официальных документах/базах или уведомление лица/общественности об использовании технологии распознавания лица.
ЕСПЧ считал меры, принятые к заявителю, "особо навязчивыми" потому, что они касались технологии распознавания лица в реальном времени. Обработанные персональные данные содержали информацию об участии заявителя в мирной акции протеста, а следовательно раскрывали его политические взгляды. Соответственно, они относились к специальным категориям конфиденциальных данных, требующим повышенного уровня защиты.
Суд указал, что использование такой особо навязчивой технологии для идентификации и ареста участников мирных акций протеста может иметь негативный эффект относительно прав на свободу выражения взглядов и свободу собраний.
При таких обстоятельствах использования технологии распознавания лица для идентификации заявителя не отвечало "неотложной общественной потребности" и несовместимо с идеалами и ценностями демократического общества, управляемого верховенством права, которое Конвенция призвана обеспечивать и поддерживать.
По сообщению Верховного Суда
Практика ЕСПЧ на украинском языке - доступна в LIGA360. Находи более 75 тыс. постановлений Суда в переводе, а также информацию об исполнении решений ЕСПЧ. Заказывай LIGA360 по ссылке.
Читайте также:
