У провайдера «Вокар-Холдинг» в Северодонецке около 50 000 абонентов, они остались без связи. Обыск проводился по статье 176 УК (нарушение авторских и смежных прав). В определении на обыск речь идет о том, что «Ланет» наряду с некоторыми другими провайдерами предоставляют доступ к ТВ и интернету без согласия правообладателей.
Первый же вопрос, который возникает при даже беглом взгляде на определение Северодонецкого городского суда от 8 августа 2014 года, на каком основании оно вообще было вынесено?
Формально требования ч. 2 ст. 235 УПК соблюдены, хоть и, как обычно, без фантазии и вкуса. А вот с требованиями ст. 372 УПК к определению об обыске не сложилось:
1. Не указано наименование (номер) уголовного производства.
2. Не указано ФИО подозреваемого / обвиняемого, год и месяц его рождения, место жительства.
3. Не указано положения закона Украины об уголовной ответственности за деяние которое вменяется подозреваемому/обвиняемому.
4. Не указано мотивов и положений закона, которыми руководствовался суд при вынесении определения.
Вернемся к чисто процессуальному вопросу: есть ли вообще уголовное производство, в рамках которого дано разрешение на проведение обыска? Ввиду отсутствия любой другой информации, приходим к выводу, что суд своим постановлением фактически признал рапорт в. о/у УБК ГУМВД в Луганской области Стеценко С.В. основанием для открытия уголовного производства. Интересно, ознакомлены ли правоохранительные органы, уполномоченные на ведение досудебного расследования, со ст. 214 УПК, которая является основополагающей в уголовном процессе. Черным по белому указано, что следователь, прокурор безотлагательно, но не позднее 24 часов (на практике, тоже не всегда соответствует действительности) после подачи ЗАЯВЛЕНИЯ, СООБЩЕНИЯ о совершенном уголовном правонарушении [...] обязан внести сведения в ЕРДР. Поступали ли такие заявления или сообщения? Может, правообладатели очень даже «не против» и не хотели бы в отношения с Интернет-провайдером брать третьего в лице людей в форме, или придавать этим отношениям огласку. А даже если следователь/ прокурор (прим.: этот самый «третий лишний») самостоятельно обнаружит обстоятельства, которые могут свидетельствовать о совершении уголовного преступления, то достаточно ли для этого рапорта? Этот процессуальный документ в самом УПК упоминается всего лишь дважды, в частности в ст.232 КПК, где такой документ, как рапорт, составляется исключительно по результатам опроса, проведенного в режиме видео или телефонной конференции. Более ни одного упоминания о рапорте УПК не содержит.
Изучая текст постановления дальше, наталкиваемся на слова «проверив предоставленные материалы». Материалы? Рапорт? На основании рапорта позволим обыск?
Более того, цитата: «учитывая, что по вышеуказанному адресу может «знадитись» (определение, напомним, выносится именем Украины) компьютерное и серверное оборудование, электронные и бумажные носители информации, необходимо провести обыск [...]». А есть места, где сейчас не находятся такие вещи? Правда? Где обоснование, почему именно эти объекты являются предметом обыска? Где четкий перечень вещей и документов, для выявления которых проводится обыск (игнорируем п.6 ч.2. ст. 235 КПК?)? Где обоснование, с какой целью проводится данный обыск?
Конечно, ч.7 ст.236 УПК предоставляет право следователю/прокурору при обыске осматривать и изымать вещи и документы, имеющие значение для уголовного производства. Закономерен вопрос: в чем заключается ЗНАЧЕНИЕ указанных в определении вещей для данного уголовного производства, наличие которого тоже, собственно, можно еще никто не доказал?
|
Мария Лысенко |
И, в конце концов, ч.5 ст. 236 УПК отмечает, что обыск на основании постановления следственного судьи должен проводиться в объеме, необходимом для достижения цели обыска. Обращаясь к ч.1 ст.234 УПК, обыск проводится с целью выявления и фиксации сведений об обстоятельствах совершения уголовного преступления, поиска орудия уголовного правонарушения или имущества, которое было добыто в результате его совершения [...]. В определении ЦЕЛЬ обыска не указана, следовательно, границы и объем разрешенного обыска не определены следственным судьей. Соответственно, это становится широким плацдармом для самовольного определения исполнителем постановления границ и объема процессуального действия.
Итак, можем ли мы вообще говорить о законности проведения обыска на основании этого определения, если же само постановление признать процессуальным документом сложно, ввиду несоответствия его нормам уголовного процессуального закона?
Неудивительно, что сразу после получения широкой огласки, Арсен Аваков в ФБ оперативно прокомментировал данную ситуацию. Понимает, что общение с гражданами в социальных сетях - приоритетное направление, которое дает возможность чиновнику быть со своим народом на расстоянии вытянутой руки. Однако, целесообразнее было бы меньше времени тратить на общение в ФБ, а больше внимания уделить искоренению таких фактов прямого нарушения норм действующего законодательства, недопущению дальнейших подобных нарушений, а также проведению разъяснений для сотрудников правоохранительных органов, что Уголовный процессуальный кодекс - это, прежде всего, закон, которого нужно придерживаться, а не книга на рабочем столе, которая подпирает компьютер.
Мария Лысенко, младший юрист практики правовой безопасности бизнеса АО "Юскутум"
