- Два года прошло со времен Евромайдана. Изменила ли Революция достоинства хоть что-нибудь в судебном процессе к лучшему? Помнится, Вы, Александр, пару лет назад на одном из подобных итоговых мероприятий жаловались, что судьи мало обращают внимание на участников процесса: можно взобраться на стол и начать танцевать - никто внимания не обратит.
Александр Скляренко: Сразу после революции складывалось ощущение определенного затишья в судебной системе. Вероятно, многие судьи заняли выжидательную позицию. Это выражалось в многократных и порой немотивированных переносах и откладываниях судебных заседаний, в видимой неуверенности судьи в той или иной позиции по делу. Были даже слухи, что в определенный период времени судьи массово уходили на больничные или в отпуска. Возможно, это происходило из-за того, что ранее существовала жестко централизованная вертикаль, где команды поступали с самого верха, поэтому система некоторое время не могла определиться - как ей работать дальше. Со временем судьи вернулись к более активной работе. Нужно отметить, в какой-то степени они стали более самостоятельными, не ожидая каких-либо указаний и команд сверху. Но учитывая, что новой властью было заявлено жесткое очищение судебной системы, а массовых увольнений так и не последовало, безнаказанность породила впечатление, что принципиально ничего не изменилось. И сегодня вполне ощутимо, что первоначальный испуг некоторых вершителей судеб, имевший место после событий Майдана, уже прошел.
Иван Мищенко: У меня достаточно свежи в памяти воспоминания после первой Оранжевой революции. Тогда у меня было явное ощущение, что первые полгода действительно что-то изменилось. Совсем другое было отношение со стороны персонала суда и самих судей. Сейчас же я принципиально согласен с коллегой, что в первое время все были сильно напуганы. С «отъездом» Виктора Федоровича и его коллег старая система «единого окна» пропала, но вместо этого открылись все «окна». Безусловным элементом этой жесткой вертикали была серьезная роль председателей судов. Я не могу сказать, что сегодня она сильно пошатнулась. Но если раньше председатель мог существенно повлиять на большинство дел, то сейчас судьи действительно стали более самостоятельными. Однако это объясняется не столько их принципиальностью, сколько отсутствием жесткой вертикали.
С другой стороны, в системе судов общей юрисдикции практически все руководители переизбрались. То есть глобальной революции в этом смысле не произошло. Мы можем констатировать, что судебная реформа выбрала длинный путь. Хотя общество ожидало от власти быстрых и решительных действий.
- Есть ли у Вас ощущение того, что старая система всячески сопротивляется радикальным изменениям?
Игорь Черезов: Я бы эту проблему разложил на несколько составляющих. Возьмем хозяйственные и административные суды. На мой взгляд, принципиально не поменялось вообще ничего. Четко видно, что некоторые судебные решения явно продолжают лоббироваться. Как и раньше, решения противоречат одно другому. Административные суды, при рассмотрении политических и околополитических процессов, стали весьма осторожными и по таким процессам не принимаются решения, даже если законом четко прописано, что именно должен вынести суд.
Что касается уголовного процесса, то здесь поменялось много чего, но я бы сказал, в худшую для адвоката сторону. Чувствуется явное давление силовых структур на следственных судей. Ни для кого не секрет что, к примеру, в Соломенском районном суде г. Киева двое судей отказали СБУ в санкции на обыск, вследствие чего против судей возбуждено уголовное дело. В апелляционном суде г. Киева по достаточно громкому делу нашего коллеги (назовем его Г.), не выдерживая аргументов адвокатов о необходимости удовлетворения ходатайства об изменении меры пресечения (несмотря на то, что была запись судебного процесса), председательствующий судья произносит сакраментальную фразу: «Г-н Г., как Вы считаете, если коллегия судей удовлетворит ходатайство ваших адвокатов, не будет ли против нас возбуждено уголовное производство?». Все замолчали и всем все сразу стало понятно.
Адвокат может выступать в процессе несколько часов, но суду в принципе по большому счету все равно, что он говорит. Шаблонные тенденции как были, так и остались. Если человека арестовали, хотя на то нет весомых оснований, апелляционный суд все равно посчитает: пускай немножечко посидит месяц-второй, а там следствие разберется. Если присутствует некая политическая целесообразность, адвокат может приводить любые факты и доказательства, человек все равно будет сидеть в тюрьме.
- Многие надеялись, что после смены власти чрезмерная фискальная политика государства по отношению к бизнесу уменьшится. Но она, похоже, становится еще жестче, что некоторые объясняют отсутствием денег в казне. Как это отразилось на налоговых спорах в уходящем году?
Александр Скляренко: Во-первых, следует понимать, что у государства всегда недостает денег. С момента обретения независимости, к сожалению, это перманентное состояние для Украины - дефицит бюджета, внешние заимствования и так далее. Все главные сообщения в СМИ сводятся к тому, что мы вот-вот получим новый кредит, который решит многие существующие проблемы.
Кроме того, налоговая система попросту привыкла работать в репрессивном режиме. К сожалению, на сегодняшний день такая тенденция сохраняется. Ни для кого не являются секретом планы для проверяющих, и если инспектор вернулся с проверки без доначислений, это воспринимается как свидетельство того, что ему просто заплатили.
- Остается ли актуальной старая тенденция, когда бизнес в ходе проверки ставят перед фактом: заплати такую-то сумму, иначе начислим штрафных санкций еще на большую…
Александр Скляренко: От наших клиентов, а также от коллег на мероприятиях по налоговой тематике мы это часто слышали. Действительно, порой доходит до абсурдных ситуаций, когда проверяющие сами просят найти или придумать какое-либо логически обоснованное нарушение, чтобы зафиксировать его в акте и все мирно разошлись. Но ведь планировать штрафы - это уже само по себе абсурд. Закладывая в финансовый план ожидаемые суммы взысканий по налоговым нарушениям, государство априори признает, что законы не работают, система не функционирует, то есть ничего к лучшему не меняется. В процессе общения с налоговиками они также констатируют, что эти принципы не изменились. Безусловно, это сказывается и на проверках, ведь дефицит бюджета, понятное дело, восполнять нужно. Соответственно, проверяющим ставится задача что-то находить, и они это делают. Единственный плюс, по нашему мнению, - стало меньше открытого беспредела со стороны контролирующих органов.
| Александр Скляренко |
Какие знаковые судебные решения в спорах с налоговой можно отметить?
Александр Скляренко: Прежде всего стоит упомянуть одно важное решение ВАСУ, принятое в конце прошлого года, которое именно сейчас будет очень актуально и востребовано. В споре крупной торговой компании с налоговой судом изучался вопрос, связанный с тем, что налогоплательщик подал платежное поручение об уплате налогов в обслуживающий банк, который к тому времени уже находился в «состоянии турбулентности» и впоследствии был отнесен к категории неплатежеспособных. Поскольку банк к тому времени уже фактически не работал, платежное поручение выполнено не было, хотя деньги на счету плательщика были. Поскольку по вине банка средства так и не поступили в бюджет, соответственно, налоговая пришла к выводу, что указанную сумму необходимо доначислить и отразить в лицевом счете налогоплательщика. Плательщик обжаловал такие действия налоговой в судебном порядке и получил положительное судебное решение. Детально разобравшись в спорной ситуации, суд пришел к выводу, что посредством подачи платежки в обслуживающий банк в пределах имеющихся на счету компании денег налогоплательщик выполнил свои обязательства согласно налоговому законодательству и закону о платежных системах и переводе средств, а все дальнейшие события - это уже сфера ответственности банка. Другими словами, если на счете моего адвокатского объединения есть средства и обслуживающий банк официально является работающим, наши обязательства по уплате налогов считаются выполненными в момент подачи в банк платежного поручения на перечисление налогов. Влиять на дальнейшие действия моего банка по перечислению средств в бюджет у меня нет ни прав, ни возможности. Ситуация, которая была предметом рассмотрения в указанном деле, на сегодняшний день становится все более распространенной, поскольку за последний год сразу несколько десятков банков попали в статус проблемных, а значит - не провели значительную часть налоговых платежей в бюджет.
Еще одним важным вопросом уходящего года был так называемый «налоговый компромисс». Законом в начале года был установлен трехмесячный срок, в течение которого государство давало возможность бизнесу «покаяться» в налоговых нарушениях и «очистить свою налоговую историю» путем признания и частичной уплаты недоплаченных налоговых обязательств. Что касается наших клиентов, то они с большой осторожностью отнеслись к данной инициативе, ведь за последние годы государство, к сожалению, не сумело заработать репутацию надежного бизнес-партнера, которому можно доверять. Поэтому на такую инициативу решились немногие.
По ранее опубликованной промежуточной статистике по состоянию на май 2015 года всего в органы государственной фискальной службы поступило около 7 тыс. заявлений на общую сумму около 3 млрд. грн. налогов, из которых было удовлетворено порядка 1,5 тыс. заявлений. По результатам проведения процедур налогового компромисса в бюджет поступило всего около 140 млн. грн. Очевидной причиной того, что бизнес не воспринял налоговый компромисс, стало прежде всего недоверие к государству и опасения, что по результатам «признания и покаяния» вместо «налоговой» ст. 212 УК плательщики «получат» обвинения в других «экономических» составах преступлений. Тем не менее, справедливости ради нужно отметить, что по имеющейся у нас информации к предпринимателям, которые воспользовались возможностью налогового компромисса, уголовные производства по другим составам все-таки не возбуждались.
Из других интересных кейсов стоит отметить решение Верховного Суда Украины о практике обжалования актов проверок. Донедавна все еще оставался дискуссионным вопрос о возможности отдельного обжалования в суде актов проверок, однако в своем июльском решении ВСУ признал, что по смыслу Кодекса административного судопроизводства Украины акт налоговой проверки не может быть отдельным предметом судебного обжалования.
В сентябре уходящего года у нас произошло весьма знаменательное событие - вступил в силу Закон о новых ставках судебного сбора. На предыдущих мероприятиях по налоговой тематике мы неоднократно делали прогноз, что благодаря этому Закону судиться с налоговой станет дороже. Однако по итогам работы в первые месяцы действия новой редакции Закона нужно констатировать, что судиться с налоговой стало не просто дороже, а очень дорого. Потому что заплатить судебный сбор в размере полутора процентов от суммы доначислений, особенно если налоговая действовала явно неправомерно и доначислила значительные суммы, извините, не у каждого предпринимателя есть такая возможность. И, опять-таки, если раньше схема расчета судебного сбора была такая, что при апелляционном и кассационном обжаловании платилась лишь часть от первоначально оплаченной суммы сбора за подачу иска в первую инстанцию, то теперь законодатель пошел по обратному пути. То есть сумма судебного сбора за обращение в каждую более высокую судебную инстанцию возрастает. Поскольку у некоторых предпринимателей таких денег попросту нет, они поставлены перед выбором: либо искать какие-либо неофициальные способы решения проблемы, либо просто опустить руки и смириться с предстоящим банкротством.
- Следовательно, Вы также теряете клиента, если он принимает решение не судиться дальше…
Игорь Черезов: Как налоговые споры да, как процедура банкротства - нет (смеется - прим. ред.)
Александр Скляренко: Но есть и другая сторона этой медали. Новый закон уровнял участников процесса, что априори так и должно быть. Законом предусмотрено, что теперь и налоговая также должна оплачивать судебным сбором свои иски, апелляционные и кассационные жалобы. Поэтому если налогоплательщику удается выиграть дело в суде первой инстанции, есть вероятность, что бюджетные средства на дальнейшие, часто бесперспективные, судебные тяжбы попросту не будут выделены налоговой. Сейчас практика пошла таким путем, что налоговая, как правило, все же обжалует большинство судебных решений, принятых не в ее пользу, однако при этом не платит судебный сбор. Соответственно, когда суд получает такую апелляцию, он оставляет ее без движения и дает апеллянту срок для уплаты судебного сбора. В последнее время такой срок, как правило, устанавливается с привязкой к концу текущего года, из расчета того, что в бюджете на следующий год должны быть заложены соответствующие суммы.
Следует отметить сентябрьское решение Верховного Суда в налоговом деле по иску крупной торговой компании, которое вызвало большой резонанс среди юристов, специализирующихся в сфере налоговых споров. Донедавна при рассмотрении налоговых дел кассационные суды исходили из того, что сама по себе фиктивность компании не может быть достаточной причиной для вывода о неправомерности использования ее контрагентом оформленных налоговых документов в том случае, если будет установлено, что имела место реальная хозяйственная операция. То есть главный акцент делался на том, что в процессе рассмотрения дела прежде всего необходимо проверять, была ли реальная хозяйственная операция - имело ли место движение активов компании, действительно ли был приобретен товар, завезен ли он на склад, отгружен ли дальше последующему контрагенту, поступили ли на счет деньги в оплату товара и так далее. Если все это имело место в действительности, то обстоятельства оформления контрагентом налоговых документов для компании-плательщика считались вопросом второстепенным. Однако из упомянутого решения следует, что ВСУ, к сожалению, отступил от предыдущих своих позиций, определяя как первоочередное значение для дела сведений, указывающих на признаки фиктивности контрагента добросовестного налогоплательщика.
Если подытожить тенденции в практике налоговых споров за уходящий год, то лично у меня складывается довольно противоречивое впечатление. С одной стороны, судьи стали больше слушать участников процесса, внимательнее читать документы, которые предоставляются в материалы дела. Радует то, что представители судейского корпуса стали более открытыми к профессиональной дискуссии, они откликаются на приглашения от профессиональных организаций - активно участвуют в форумах, конференциях, круглых столах. Приятно отметить, что все в большем количестве судебных решений по налоговым спорам все чаще можно увидеть развернутое обоснование правовой позиции по делу со ссылками на практику ЕСПЧ. С другой стороны - нестабильность правоприменительной практики и тот факт, что судиться стало не просто дорого, а очень дорого. Поэтому мой краткий диагноз в практике налоговых споров таков: «пациент скорее жив, чем мертв». При этом лечение не дорогое, а очень дорогое. Да и врачи бывают разные. Но другого варианта, кроме как лечиться, к сожалению, не существует.
- Поговорим о банковской системе. В этом году она была весьма нестабильна. Иван, как складывалась Ваша практика в данной сфере в уходящем году, ведь кредитные правоотношения всегда отмечались интересными судебными прецедентами?
Иван Мищенко: Я бы вначале хотел немного вернуться к тому, что говорили коллеги. Я уверен, что они со мной согласятся. Лично меня раздражает низкий интеллектуальный уровень сотрудников налоговой и прокуратуры. И вопрос не в том, что адвокаты всегда умнее и лучше подготовлены к процессу. Это некая незыблемая истина. Мы в своей практике достаточно часто сталкиваемся с тем, что эти люди в принципе не понимают, что происходит. Буквально пару недель назад у нас была история - налоговая «наехала» на наших клиентов, занимающихся аграрным бизнесом. Зерно было арестовано в рамках формального уголовного дела. На вопрос судьи об основаниях ареста налоговики объясняют: так они ж НДС не заплатили на операцию. Мой коллега обосновывает - при продаже зерновых НДС по законодательству не уплачивается. Даже судья заинтересовался - как не уплачивается? Что, действительно не уплачивается? И вы мне это принесли?.. А ведь это все время, и для кого-то, как правильно озвучил Александр, - немаленькие деньги. И вся эта безграмотность порождает колоссальные проблемы для бизнеса. И пока проблемы решаются, бизнес простаивает.
Что касается финансовой системы, год действительно был очень богатый на события. Банки «сыпались» и будут продолжать «сыпаться». Для начала я бы выделил два ключевых вопроса, по которым колеблется эта практика. Первый - самый интересный и важный вопрос - вопрос зачета кредита с депозитом. Вопрос достаточно простой с точки зрения гражданского права - могут ли лица между собой устроить зачет. Однако Фонд гарантирования вкладов безусловно против этой практики, а позиция судов крайне неоднозначна. Пока что имеем решения как «за», так и «против» взаимозачета. Я так понимаю, что сложилась некая политическая позиция, которая заключается в том, что проводить зачет средств нельзя, поскольку таким образом нарушается некая социальная справедливость. Однако с моей точки зрения никакой социальной справедливости здесь нет, а Фонд придумывает различного рода увертки. Но, в конце концов, существует Гражданский кодекс. Суды же в свою очередь пока не определились, а хотелось бы, чтобы Верховный Суд или Высший хозяйственный суд в своих позициях были четче.
Вторая яркая проблема - это, безусловно, ипотека. С ней всегда связано огромное количество вопросов. Пожалуй, самый острый из них - это стоимость предмета ипотеки. Ведь раньше курс был 8 грн., а сейчас - 25. Каким образом стороны оценивали предмет ипотеки и каким образом урегулировали свои правоотношения? По какой стоимости сейчас это взыскивать? Когда должна появиться оценка и необходима ли судебная экспертиза? Здесь все-таки более последовательная судебная практика, как в ВСУ, так и в ВХСУ. Они подтверждают, что такая оценка должна быть актуальна на момент вынесения судебного решения.
Есть и другая проблема. Совсем недавно Высший хозяйственный суд начал принимать какую-то странную практику, суть которой заключается в том, что он начинает рассматривать договор ипотеки как комплексный договор, в котором есть элементы договора поручительства. Суть заключается в том, что Фонд взыскивает и предмет ипотеки, и всю сумму задолженности по кредиту с имущественного поручителя. В договорах ипотеки бывают такие размытые фразы, что в случае, если стоимости предмета ипотеки не хватит для погашения задолженности, то есть возможность обращать взыскание на другое имущество. В таких случаях судьи ВХСУ начали приходить к выводу, что это финансовое поручительство. Не могу сказать, что уже есть точка в этом вопросе. Суды принимают решения от случая к случаю, в зависимости от позиции, в зависимости от того, как протекает судебный процесс.
Третий любопытный вопрос связан с Крымом. Насколько я понимаю, после того как РФ аннексировала Крым, они национализировали местные отделения Приватбанка и Ощадбанка - самых крупных финансовых структур. Граждане, у которых там сгорели депозиты, идут судиться на материковую часть Украины. С одной стороны, все логично, с другой - российский фонд гарантирования вкладов начинает выплачивать таким гражданам определенные суммы. Конечно, за таких людей можно порадоваться, но с юридической точки зрения в воздухе зависает масса вопросов. К примеру, если тот же Ощадбанк принесет справку, что гражданин получил в Крыму компенсацию от российского фонда гарантирования вкладов - является ли это основанием для отказа в иске? Ведь Украина не признает новые органы власти после произошедшей аннексии Крымского полуострова. И если украинский суд принимает к рассмотрению такой документ, он де-факто признает суверенитет России на территории Крыма. С другой стороны, по Гражданскому кодексу это обязательство, которое может быть выполнено третьим лицом. Пока что наше государство самоустранилось от подобных проблем, и мне кажется, что это неправильно. Какое-то мнение все-таки должно прозвучать, и со стороны Нацбанка в том числе.
Что касается следующего года, я вижу еще два интересных вопроса. Во-первых, это вопрос частных исполнителей - будут ли они или все-таки нет. А также проект нового Хозяйственного процессуального кодекса. Его необходимость давно назревала. Хозяйственный процесс достаточно узок. Необходимо что-то решать с вопросами обеспечения иска. Остается лишь гадать - когда и кем он наконец будет принят и какие изменения претерпит.
| Игорь Черезов |
- Вы задели достаточно большой вопрос - войны на Донбассе и оккупацию Крыма. Как это повлияло на вашу судебную практику в уходящем году?
Игорь Черезов: Если говорить обо мне, то существует парадокс, который заставляет меня говорить об отсутствии боевых действий на территории Донбасса. Нет боевых действий, а существует Антитеррористическая операция, в которой по непонятным причинам принимает участие большое количество людей. Проблема связана с теми добровольческими отрядами, которые, чего уж греха таить, именно они, сдержали наступление сепаратистов в первые месяцы непризнанной правительством войны. Получается следующая история: доброволец, который с оружием в руках стрелял в сепаратиста, неважно, российского или украинского гражданства, по большому счету, нарушал закон. И сейчас полным ходом наблюдается тенденция, когда людей, участников добровольческого движения, арестовывают за убийство. Вторая история связана с командирами, которых обвиняют в мародерстве за то, что они, пытаясь вывезти из окруженного Иловайска два разбитых КАМАЗа с оружием (по 7 тонн в каждом), остановили на дороге два зерновоза. С точки зрения гражданского времени он реальный грабитель, ведь он с оружием в руках отнял у людей две фуры. Но с точки зрения военного времени он не мог бросить это оружие, отдав его наступающему врагу. Получается, что совершаемые действия во благо Украины с точки зрения украинского законодательства являются уголовными преступлениями.
Думаю, что в ближайшее время необходимо будет принять изменения в Уголовный кодекс, поскольку военное преступление - это совсем иная категория военных дел, которое должно рассматриваться совсем иначе.
Иван Мищенко: А как Вы считаете, возможно, имеет смысл восстановить систему военных судов?
Игорь Черезов: В данной ситуации, как минимум, должны работать военные суды. Условно говоря, бабушка, которая еще вчера разводила супругов, не может сегодня рассматривать подобные военные дела.
- Каких перемен Вы ожидаете от судебной системы в следующем году и какие перспективы видите в 2016?
Игорь Черезов: Я не думаю, что будут какие-то кардинальные изменения. Возможно, я воинствующий пессимист, но я не вижу системности. Прокуратура фактически развалена, она лежит в руинах, а из них валит дымок. Все реформы начались одновременно, создав коллапс. По городу пустили елочки с мигалкой, назвав их полицией. Но как по мне, они больше веселят публику, чем от них есть какая-то реальная польза. Перестали проверять на дорогах - огромное количество пьяных за рулем. За три месяца людей научили моральным нормам поведения, а следствие в это время завалено горой уголовных производств, поскольку никто ничего не расследует. Если нет адвоката, который приходит в отдел и начинает ворчать либо подает в суд, дело вообще не расследуется. А ведь по большому счету это грабежи, кражи, преступления против личности. И то, что эти дела лежат мертвым грузом, все это создает ореол безнаказанности. Об этом знают все, в том числе те, кто совершает преступления. Это уж нужно такое натворить, чтобы поймали. А так, в крайнем случае, даже если ловят за незначительное преступление, дают «пенделя» и отпускают. Если вы покопаетесь в статистике, то увидите колоссальный рост преступности за последний год. Наша система фактически превратилась в картинку. Вы видите культурных полицейских в красивой форме. Но если копнуть дальше - там никто ничего не делает.
| Иван Мищенко |
Иван Мищенко: Откровенно, повода для оптимизма мало. С точки зрения профессионального взгляда, мне хотелось бы, чтобы парламент принят Хозяйственный процессуальный кодекс в новой редакции. Наверное, мне бы хотелось, чтобы отменили Хозяйственный кодекс. Возможно, это покажется радикальным решением, но я бы хотел, чтобы Верховный Суд лишили права отправлять дела на повторное рассмотрение. Нужно, чтобы наши уважаемые профессора излагали окончательную позицию. Да, ВСУ в части вернул свои старые полномочия после реформы Портнова, но, с моей точки зрения, в большинстве случаев Верховный Суд вновь и вновь возвращает дело в ту же кассационную инстанцию. Безусловно, ВСУ не может ошибаться, но все-таки если это та самая последняя инстанция, то по логике вещей мне хотелось бы, как адвокату, чтобы она ставила точку, а не троеточие. В таком случае формирование судебной практики пойдет гораздо активнее.
Также хотелось бы видеть какую-то ясность с точки зрения судебной реформы. Если уж мы идем по длинному пути в судебной реформе, где не будет никаких показательных казней и мгновенных результатов, покажите пож-ста этот путь. Ведь пока что мы наблюдаем лишь косметические изменения.
И последнее - нужны новые здания практически всем судам. В буквальном смысле слова - построенные заново, ремонт в нынешних помещениях не годится. Это наконец-то должно быть похоже на суд. Участники процесса не могут стоять в тесном коридорчике среди 50 человек и ждать по несколько часов своей очереди.
Александр Скляренко: Один мудрый человек однажды сказал «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен». Но мы с вами как раз живем именно в такую эпоху, притом уже довольно продолжительный период. Однако кредит доверия к власти - это достаточно лимитированный ресурс, который очень быстро заканчивается. За время существования независимой Украины пережили уже две революции, но что изменилось? По-прежнему как реформировали, так и реформируем, как меняли законы, так и продолжаем постоянно их менять. Как известно, проблему можно либо решить, либо «заговорить». С нашими сегодняшними реформами все чаще складывается впечатление, что проблемы скорее не решаются, а «заговариваются». На самом деле и Конституция в 1996-м году была принята одна из лучших, и законы у нас не такие уж и плохие, чтобы их каждый день перекраивать. И суть скорее не в их содержании, а в исполнении. Нам не хватает здравого смысла. Чтобы что-то сделать, не стоит бросаться громкими заявлениями, нужно всего лишь, чтобы каждый разумно и добросовестно делал свою работу изо дня в день. Начиная с тех же депутатов, которые, к сожалению, как и раньше, нередко голосуют не только за себя, но за своего соседа. Ведь если сами законотворцы будут и дальше голосовать за законы, которые в глаза не видели, да еще вдобавок «и за того парня тоже», вряд ли нам стоит рассчитывать на понимание и добросовестную работу всего общества.
