Сергей Владимирович, 25 сентября истекает срок подачи юридическими лицами документов о конечных бенефициарных собственниках. Как мы знаем, процесс должен был завершиться 25 мая, но был продлен на 4 месяца. Почему?
- Срок был продлен по той причине, что очень много субъектов хозяйствования подавали эти документы в последние 3 недели. То есть, с учетом объема информации и документов, которые нужно было обработать за этот срок, образовались колоссальные очереди. С целью уменьшения и социальной напряженности, и нагрузки на регистраторов было инициировано продление этого срока. Народные депутаты нас поддержали, и срок подачи данных по бенефициарам был продлен на 4 месяца. Более того, когда изначально в Закон № 1701-VII была включена норма, которая обязывала подавать информацию о бенефициарах, она была прописана достаточно широко и были нарекания, в частности, на необходимость подачи информации теми украинскими юрлицами, учредителями которых являются непосредственно физлица, то есть, без корпоративной цепочки, без компаний. Например, обыкновенным ООО, учредителем которого является напрямую одно, два или три украинских физлица. Возникал логичный вопрос: есть ли смысл подавать информацию, ведь эти физлица в подавляющем большинстве случаев де-факто являются бенефициарами. И, исходя из этого, когда продлевался срок, в Закон были внесены изменения, освобождающие юрлиц, участниками которых являются непосредственно физлица от обязанности подавать такую информацию. То есть, если форма не подается, то автоматом считается, что те физлица, которые являются учредителями, являются и бенефициарами юрлица.
Если будет хоть несколько случаев применения к директорам настоящих санкций - ограничения воли, для остальных это станет четким сигналом |
Почему эти моменты не были учтены изначально?
- Хороший вопрос. Инициатором законопроекта выступало не Министерство юстиции. Нужно понимать, что в этом случае мы являемся окном, через которое проходит информация. Мы не являемся органом, который формирует политику финансового мониторинга. В Законе «О предупреждении и противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию терроризма и финансированию распространения оружия массового уничтожения» Министерство юстиции указано как один из субъектов финансового мониторинга. Но одно дело субъект финмониторинга, а другое дело - орган исполнительной власти, который формирует политику. Это немного разные вещи, функционал Министерства - это в первую очередь принятие данных, наполнение Реестра.
В перечне юридических лиц, освобожденных от подачи сведений о бенефициарах, нет благотворительных организаций…
- На счет этого была дискуссия. Но победила позиция, согласно которой освобождение от этой обязанности благотворительных организаций не соответствует рекомендациям FATF - международной группы, которая занимается борьбой с отмыванием денег, добытых преступным путем. У них есть ряд рекомендаций, которые они дают государству по раскрытию информации, по бенефициарам, собственникам банковских счетов, финмониторингу трансакций. В принципе, есть аргументы «за» включение благотворительных организаций в этот перечень, ведь по своей сути они не имеют бенефициаров. Эти организации направлены на достижение общесоциального эффекта, и сказать, что то или иное физлицо является их бенефициаром, может контролировать их деятельность - тоже неверно. Тем не менее, они обязаны подать форму 4, указав в ней об отсутствии конечного бенефициара.
Будет ли Минюст задействован в проверке полученной информации?
- В любом случае Минюст в том и или ином формате будет привлечен к проверке, потому что он является держателем Единого госреестра юрлиц и физлиц-предпринимателей. Другое дело - кто будет составлять протоколы об админанрушениях. Пока этот вопрос до конца не отработан между госструктурами, и наверно стоит ожидать более детальных разъяснений к концу сентября - началу октября.
Офшорные юрисдикции в первую очередь будут являться объектом наиболее пристального внимания |
Это будут разъяснения или конкретный порядок?
- Я думаю, это будут общие разъяснения по поводу того, кто будет этим заниматься. Ну и наверно какой-то порядок составления админпротоколов - процедурный документ, который на уровне соответствующих госструктур будет регламентировать эти вопросы: какое структурное подразделение будет этим заниматься, как будет формироваться его состав.
Эти процедурные вопросы каждый из субъектов будет решать сам или это будет общий акт?
- Конечное слово в этом вопросе не за нами. Хочу еще раз сделать ударение на том, что мы не формируем политику в этом разрезе. Мы являемся субъектом финмониторинга и держателем этого реестра. Но политику формируем не мы. Те моменты, которые я буду озвучивать по процедуре: наложение штрафов, привлечение к ответственности - это более мое мнение, базирующееся на той информации, которой я владею, и субъективных предположениях. Не должно быть подмены понятий. К Минюсту возникает очень много вопросов. Исходя из того, что мы являемся держателем реестра, у людей возникает иллюзия, что мы и дальше будем этим заниматься, будем формировать политику и по наложению штрафов, и по проверкам. Но это не совсем верно. Хотя в той или иной мере мы все равно будем задействованы, потому что, в первую очередь, являемся держателем реестра, а также входим в перечень субъектов финмониторинга.
Какую же цель преследует сбор информации о конечных бенефициарах? Это будет формальное наполнение реестра, и последующие проверки будут носить формальный характер?
- На самом деле это не совсем формальный характер. Основная причина - это необходимость наличия информации о настоящих собственниках бизнеса. Я помню, было много претензий. Особенно когда были большие очереди, люди говорили, что мы делаем это исключительно для наполнения бюджета, чтобы собрать штрафы. То есть штрафы - это только инструмент принуждения субъектов подавать эту информацию. Норма, как правило, не работает без ответственности. Что же касается вопросов, связанных с целью раскрытия этой информации, повторюсь, бизнес должен быть прозрачен. У нас, к сожалению, достаточно часто встречаются случаи, когда собственниками являются так называемые офшорные компании либо просто подставные лица. И эта норма - один из шагов для того, чтобы информация о настоящих собственниках была внесена в реестр и стала публичной. Ведь прозрачность бизнеса - это тот фактор, который влияет на много других смежных вещей. Чем больше информации о настоящих собственниках будет в реестре, тем меньше шансов у людей, которые получили свое состояние незаконным путем, как-то его легализировать.
Но будут ли собственники компаний, которые скрывают себя, предоставлять такую информацию?
- Опять-таки, это один из элементов. К примеру, можно зарегистрировать директором какого-то студента, лицо без места проживания, пенсионера - того, кто за энную сумму будет готов поставить свою подпись под чем угодно. Но с другой стороны, есть уголовная ответственность за предоставление заведомо недостоверных данных. Это тоже будет определенным стимулом для того, чтобы число лиц, которые готовы стать директором и подписать соответствующую форму с заведомо неправдивой информацией, немножко сократилось. Особенно когда откроют настоящие уголовные производства и будут решения судов о привлечении к уголовной ответственности. Это будут резонансы. Знаете, мир тесен - если бизнес-круги узнают о том, что компанию привлекали к ответственности, бенефициаром указаны абсолютно непонятные лица, и при этом будут ходить слухи, кому на самом деле эта компания принадлежит, это будет влиять на деловой имидж всей соответствующей бизнес-группы и желание субъектов хозяйствования иметь с ними дело в дальнейшем. То есть это элемент комплексного процесса. Я понимаю, что если брать норму саму по себе, можно найти массу моментов ее неполноты и каких-то дефектов. Но если рассматривать это не как самодостаточный элемент, а часть политики, то, наверно, этот шаг нужный.
Есть идея имплементации в дальнейшем процедур пост-аудита. Будут выработаны критерии, по которым будет делаться выборка компаний, подлежащих проверке |
В дальнейшем можно будет корректировать, дополнять, ужесточать меру ответственности за непредставление информации, предоставление неполной информации. Часто звучит критика, что компания готова платить штраф (вернее, компенсировать эту сумму ее руководителю) в 8,5 тыс. грн. раз в несколько месяцев, если просто не хочет предоставлять информацию. Это действительно не очень большие деньги, но со временем сумма будет корректироваться, потому что если бы депутаты сейчас поставили какую-то крупную цифру, например, 850 тыс. грн., трудно представить, что бы творилось. И так при подаче документов в очередях доходило до драк. Поэтому более крупная сумма вызвала бы социальный взрыв. С такими вещами нужно быть аккуратным. Нужно начинать с более мягких подходов, а со временем, когда субъекты, на которых направлена норма, поймут, как она работает и как ее исполнять, тогда наверно ответственность нужно ужесточать, выискивать субъектов, которые злостно уклоняются. По злостному уклонению есть интересный момент - вопрос о том, как выявлять, кто подал правильно, а кто нет. Ведь нет обязанности подавать полный пакет документов, который подтверждал бы всю корпоративную цепочку. Но такую норму, наверное, было бы неверно вводить. Ведь подать весь пакет объективно тяжело и это бы не упростило процесс ведения бизнеса. А как раз упрощение регистрационных процессов, бизнес-процедур в целом - это сейчас и один из основоположных элементов политики государства и политики Минюста в частности. Есть идея имплементации в дальнейшем процедур пост-аудита. Будут выработаны критерии, по которым будет делаться выборка компаний, подлежащих проверке. Проверка поданной ими информации тоже будет проходить по выборочному принципу. Я полагаю, что будут случаи обращения конкурентов в правоохранительные органы с заявлениями об открытии производств в связи с предоставлением неправдивой информации по бенефициарам, но и со стороны государства должны быть сделаны конкретные шаги.
Возникают вопросы: как это правильно имплементировать, ведь много нюансов кроется именно в сборе информации. Например, при отсутствии уголовного производства по конвенциям о взаимной правовой помощи очень тяжело что-то получить. Можно искать самому, но большинство иностранных реестров платные, и они, особенно в так называемых офшорных юрисдикциях, могут содержать информацию исключительно по номиналам. Я полагаю, возможно выработать какой-то комплексный подход, но это займет время. И этим должны заниматься уже те субъекты, которые формируют политику в этой отрасли, в частности, Госслужба финансового мониторинга. При этом модель пост-аудита представляется наиболее логичной. С одной стороны, он не будет задерживать рассмотрение документов, с другой - будет дополнительным стимулом для субъектов хозяйствования и их руководителей подавать правильные данные. Но это уже размышления о будущем. Пока таких механизмов нет, и мне непросто озвучить даже ориентировочные временные рамки их имплементации.
Но как привлекать к уголовной ответственности, если невозможно проверить достоверность поданной информации?
- Я вполне допускаю то, что информация будет приходить с разных источников в правоохранительные органы, да и они сами будут что-то искать. Вполне вероятно, что им также будут помогать конкуренты. Даже без механизма аудита те или иные случаи привлечения к уголовной ответственности, скорее всего, будут. Опять-таки, в уголовной ответственности есть специальная превенция и общая превенция. Если будет хоть несколько случаев применения к директорам настоящих санкций - ограничения воли, для остальных это станет четким сигналом, что подписывать, и какие последствие может повлечь подача недостоверной информации за их подписью.
Сможет ли привлечение к уголовной ответственности стать одним из способов политической расправы, передела бизнеса?
- Не думаю, наши умельцы, к сожалению, владеют арсеналом более действенных механизмов для этого. Я надеюсь, что на каком-то этапе это все отойдет в прошлое. Если говорить о наших днях, большинство крупных компаний (агрохолдинги, банки, финансово-промышленные группы) эту информацию раскрыли. Большинство из них имеют зарубежный заемный капитал, как минимум большинство из них выходило где-то с облигациями, имеют кредиты от зарубежных банков через корпоративную цепочку. Представителям крупного сегмента в целом в этом разрезе скрывать нечего. Бесспорно, у них есть структуры, по которым они раскрываться не захотят. Есть много структур и в среднем сегменте бизнеса, которые собственники опасаются по тем или иным причинам раскрыть.
Как Закон будет работать по компаниям, зарегистрированным на офшорных территориях?
- Здесь нужно понимать, что такое офшорные территории. У нас есть положения налогового законодательства, которые направлены на борьбу с юрисдикциями, которые считаются офшорными зонами. Что касается нашей ситуации, под офшором следует понимать те юрисдикции, где есть возможность в официальных реестрах указывать номиналов, которые подписывают письмо с открытой датой об отказе от корпоративных прав в пользу настоящего собственника. Здесь мы возвращаемся к проблеме верификации информации. Ее можно будет верифицировать в рамках уголовного производства. То есть по конвенциям о взаимной правовой помощи. Если мы говорим уже об уголовных производствах, то чисто офшорных юрисдикций, которые вообще не готовы давать информацию, осталось не так много. Это первое. И второе - такие юрисдикции в первую очередь будут являться объектом наиболее пристального внимания. Эта норма делает первый шаг по раскрытию информации, ее не нужно считать законченным комплексом мер. Ее нужно рассматривать в связке с другими механизмами - с налоговыми, уголовно-правовыми. Мы прекрасно понимаем, что не случится так, что с 26 сентября вся информация обо всех бенефициарах станет доступна. Но первый шаг к прозрачности бизнеса эта норма делает.
Можно ли ожидать, что те, кто не успел подать документы, будут обжаловать решения о наложении штрафов?
- Они могут это сделать, это их право. Но сейчас это объективно будет достаточно тяжело, потому что срок был продлен. Сказать, что возможности подать информацию не было, нельзя, срок был достаточным. Да, в законе менялись формулировки, менялась форма карточки. Но и до смены и после смены формулировки документы можно было подать - регистраторы не отказывали. К тому же если бы информацию начали подавать еще с зимы, не возникло бы необходимости продлевать срок действия нормы. Не думаю, что есть общие основания освобождения от ответственности, руководителям субъекта хозяйствования доказать свою невиновность будет тяжело, особенно в админпроцессе. Вместе с тем, надеюсь, что вопрос по штрафам не будет стоять остро. Большинство компаний уже подало данные. Осталось меньше 200 тыс. тех, кто не подал, из них около половины могут быть пустые компании, которые не ведут какую-либо деятельность и которые по определенным причинам не были ликвидированы. В Реестре они значатся, но никакой деятельности не ведут. Поэтому подавать информацию о бенефициарах, а также обжаловать штрафы (равно как и их платить) они не будут.
Несут ли такие компании ответственность?
- Ответственность у них такая же, но привлекать некого. Ликвидация - процесс сложный, как правило, она занимает в лучшем случае месяцев 6 - 8, но в основном - год или больше. Поэтому часто продают актив, ставят учредителем зарубежную компанию или какое-то номинальное физлицо и то же самое делают с директором. Последний, чтобы снять с себя ответственность, подает в орган госрегистрации нотариально заверенное заявление о том, что уже не является директором. Реестр работает таким образом, что нельзя исключить данные об одном директоре, не внеся данные о другом. То есть формально директор там есть, но юридически им не является. Эти компании существуют из-за того, что собственники не ликвидировали их по нормальной процедуре.
Чем больше информации о настоящих собственниках будет в реестре, тем меньше шансов у людей, которые получили свое состояние незаконным путем, как-то его легализировать |
А что насчет юрлиц Донецкой, Луганской областей и Крыма?
- Эти юрлица могут подать информацию в любом управлении регистрации, не по месту своего нахождения. Эта мера была принята еще в начале оккупации и антитеррористической операции. Форму 4 можно направить почтой.
Решит ли сбор информации о бенефициарах проблему номинальных и формальных собственников? Как скоро можно будет узнать о реальном владельце любого бизнеса?
- Это комплексный вопрос. Все будет зависеть от эффективной работы правоохранительных органов. Насколько они будут сподвигать компании подавать информацию о реальных собственниках. Я думаю, что в лучшем случае пройдет до года, прежде чем процент наполнения актуальных данных о реальных собственниках будет приближаться к 90 - 95 %. Все равно будут компании, которые будут скрывать эту информацию, не подавать ее. Со временем процент их будет снижаться. Но уже сейчас более 50 % компаний подали информацию.
В связи с политикой прозрачности последний вопрос. Недавно был открыт другой реестр Минюста - Государственный реестр прав на недвижимое имущество и их обременений. Но в нем можно получить информацию только об объектах, с которыми проводились операции в последние три года. Ведется ли работа по наполнению этого реестра?
- Реестр достаточно наполнен. Да, если собственник приобрел имущество ранее, внесение данных в реестр является его правом, а не обязанностью. Но любые транзакции с 2013 года в реестре отображены. Если говорить о крупных промышленных объектах - собственники в первую очередь заинтересованы в том, чтобы эти данные внести в реестр - для более высокой степени защиты своих прав. Также информация по объектам вносится при проведении любых транзакций с ними. Поэтому сказать, что реестр пустой, нельзя. В нем достаточно много информации, с каждым годом ее становится все больше. А в скором времени будет введена возможность субъектного поиска. По моему мнению, в данный исторической момент такая инициатива правильна - это основы антикоррупционной политики. Открытость реестров позволит прослеживать связи и выявлять скрытое имущество чиновников, и также будет являться одним из элементов противодействия легализации доходов, полученных преступным путем.
Беседу вела Марина Ясинская, портал ЮРЛИГА
