Сергей Юрьевич, Ваше назначение можно считать надеждой на долгожданные перемены в судебной системе. «Юридическая практика» назвала Вас юристом 2014 года, хотя лично для меня Вы ассоциируетесь с Человеком-ожиданием 2015 года. Уж слишком громадные надежды на вас полагаются со стороны бывших коллег по юридическому рынку. Чувствуете ли Вы этот самый груз ответственности и какие ожидание от своей работы в ВККС возлагаете лично?
- Когда «Юридическая практика» назвала меня Юристом года, я сначала позвонил, поблагодарил и поскандалил одновременно (улыбается - прим. ред.). Совершенно новая для меня работа в статусе члена Высшей квалификационной комиссии Украины только начинается. Мое назначение - скорее заслуга тех активных членов Ассоциации юристов Украины, которые уговорили меня участвовать в конкурсе и Министра юстиции Павла Петренко, который обеспечил прозрачность при проведении конкурса.
К тому же, сами судьи восприняли мое назначение не так уж положительно. Более того, я знаю, что подавляющее большинство судей были недовольны. Это вполне понятно, они привыкли, что на этой должности всегда был судья. Но я бы предложил рассматривать мое пребывание на должности, во-первых, как политический громоотвод для судей, что важно в нынешней не простой ситуации в стране; во-вторых, как человека, который понимает, что такое кризис-менеджмент. Потому что за то время, когда Комиссия не работала, накопилось критическое количество нерешенных вопросов. И я подозреваю, что авторы закона, в связи с которым Комиссия (и, кстати, Высший совет юстиции) прекратила деятельность, даже не подозревали о том, какое количество проблем возникнет в связи с этим. Новый состав Комиссии, например, получил «в наследство» больше 8000 первоначальных и 5500 повторных дисциплинарных жалоб на судей. Также накопилось огромное количество проблем, связанных с судьями, которые работали в зоне АТО, судей из Крыма, желающих перевестись на материк.
Я благодарен всем тем, кто меня поддержал. Мне кажется, что судьи после первой волны недовольства начали видеть, что в Комиссии решаются кризисные проблемы и ведется плановая работа. Кстати, я просто приятно впечатлен деловыми и моральными качествами тех коллег, которые были назначены в состав ВККС по квотам Съезда судей (А.А.Зарицкая, М.А.Макарчук, Н.И.Мишин, Н.В.Патрюк, Ю.Г.Титов, В.Е.Устименко) Государственной судебной администрации (С.А.Щетка) и Уполномоченного по правам человека (Т.Ф.Весельская). Это люди с огромным многолетним опытом, поразительным уровнем интеллекта и невероятной трудоспособностью. Они оказывают мне громадную помощь. Николай Иванович Мишин, например, в декабре совершил настоящий подвиг, продолжая (несмотря на серьезнейшие проблемы со здоровьем) работать в Комиссии в ситуации, когда у нас могло не быть кворума, из-за чего наша работа снова бы остановилась. Заместитель Председателя Николай Васильевич Патрюк и Секретарь Станислав Алексеевич Щетка приняли на себя огромную часть административной нагрузки в самое трудное время. В секретариате Комиссии много настоящих, часто уникальных, профессионалов. Могу сказать, что у нас пока что получается слаженная профессиональная работа.
Рада приняла за основу два разных законопроекта о судебной реформе - президентский и альтернативный, которые обещают свести в один. Вы один из тех, кто плотно работал над президентским проектом в составе Совета по вопросам судебной реформы. Насколько сложно протекала работа?
Я не так давно подумал, что реформой нужно называть тот комплекс мероприятий, который уже привел к положительному результату. Пока мы не знаем, будет ли 100% положительный результат в нынешней реформе, я бы называл это модернизацией законодательства. У нас реформами неоднократно называли изменения в законодательство о судебной системе. Но как-то не всегда было удачно.
Несколько лет назад я был приглашен в качестве эксперта по украинскому законодательству в Лондонский высокий суд, где судья задал вопрос: можно ли получить в Украине справедливое правосудие? Я подготовил заключение на 130 страниц текста и предоставил документов около 1200 страниц в виде доказательств. Благодаря этой работе я отследил изменения в законодательстве, касающиеся судебной системы начиная с 1991 года. В результате я увидел, что примерно до 1997 года можно было говорить о вполне профессиональной и независимой судебной системе. Что-то начало происходить во время второго срока Президента Кучмы.
Если точнее, то состоялось два события, которые я отследил, как знаковые. Первое событие - Кабинет министров Украины принял решение урезать бюджетные расходы на судебную систему. Решение было неконституционным, и впоследствии КСУ это подтвердил. Но я вдруг стал слышать от коллег-адвокатов и судей, что суды не могут посылать по почте определения судов, поскольку для этого нет конвертов и марок. Резко упали зарплаты судей. Они почувствовали, что стали сильно зависимы от исполнительной власти.
Второе событие произошло в тоже время, но узнали мы о нем лишь в середине первого десятилетия 2000-х с известных пленок майора Мельниченко. Напомню, в записи слышно, как человек с голосом, похожим на голос Президента Кучмы говорит человеку с голосом, похожим на голос тогдашнего губернатора Донецкой области Януковича, что именно нужно сделать с судьей в связи с делом адвоката Салова. Если это было правдой, это показывает отношение Президента, гаранта Конституции, к судьям.
В Украине за последние годы с помощью различных международных организаций было подготовлено ряд исследований независимости судей. Эти доклады показывают, что уровень независимости судей неуклонно снижался. Оказалось, что на уровне районных судов влияние на судей имели глава администрации, прокурор района, начальник милиции и адвокаты, которые работают вокруг судей. На уровень выше повышался и уровень влияния на работу судей - вплоть до уровня Высшего совета юстиции, Администрации Президента, народных депутатов и т.д.
Я могу сказать, что судебная система и суды стали более независимыми в течение двух-трех лет президентства Ющенко. Мне кажется, это происходило в связи с тем, что тогда в стране был не один центр влияния, а целых четыре. Собственно, первый - Президент Ющенко, второй - Премьер-министр Тимошенко, третий - спикер парламента Литвин, четвертый - оппозиция, которая в то время прекрасно себя чувствовала во главе с Януковичем. Судьи тогда умудрялись лавировать между этими центрами влияния и даже принимать независимые решения. Но в 2010 году произошло то, что называлась малой судебной реформой. В результате этой «реформы» роль Верховного Суда Украины была нивелирована. Совершенно неприемлемыми для европейской страны методами было оказано влияние на бывшего Председателя ВСУ В.Онопенко. В дальнейшем последовали кадровые решения, которые привели к тому, что председателями влиятельных судов стали выходцы из одного географического региона Украины. Вслед за руководителями последовала массовая миграция рядовых судей из того же региона.
Сейчас ситуация такова, что накопилось громадное количество проблем и необходимо провести радикальные изменения в судебной системе, чтобы судьи стали независимыми, чтобы у них не было возможности быть коррумпированными, чтобы у них был интерес быть профессиональными, чтобы у них была возможность сохранять человеческое достоинство. Это должно, наконец, произойти. Это особенно важно и потому, что страна впервые в своей новейшей истории подверглась агрессии, находится в состоянии войны и потеряла часть своей территории.
Особо хочу подчеркнуть, что в отсутствие законодательно оформленных других проектов реформ принятие Верховной Радой судебной реформы является критически важной для реализации дальнейших реформаторских планов в стране. Тем более, что крупнейшие международные финансовые доноры (МВФ и ЕБРР) неоднократно обращали внимание на то, что без независимой и не коррумпированной судебной системы другие реформы работать не будут, а значит, предоставление дальнейшей финансовой помощи стране будет под большим вопросом.
Поскольку я сейчас общаюсь в силу своей должности с причастными к судебной системе руководителями в государстве, кажется, что ментально и психологически произошли радикальные изменения. Я много лет принимал участие в ряде комиссий, разрабатывавших законопроекты, в том числе имевших отношение к правам человека и судебной системе. Я помню, как мы работали там, и я вижу, как мы работаем в рамках Совета по вопросам судебной реформы. Никогда такого не было, чтобы члены рабочей группы, да еще, например, в статусе председателей высших судов, судей в отставке, руководителей администрации Президента, адвокатов, ученых и преподавателей юридических школ сидели и работали вместе целыми днями и неделями с текстом законопроекта. Именно, не один день, а столько, сколько нужно. Все другие аналогичные органы ранее работали по следующему принципу: законопроект разрабатывался где-то в кабинетах, затем мы его рассматривали на паре заседаний и он уходил к Президенту, где мог пропасть навсегда. Здесь же мы работали полтора месяца практически в ежедневном режиме. В составе Совета не было только депутатов. Но в конце осени прошлого года, напоминаю, в Верховной Раде происходили политические события, связанные с назначением на должности и распределением комитетов, с переговорным процессом по поводу коалиции. И я лично для себе понял, с учетом своего опыта и возраста, что если бы у нас в Совете был один-два депутата, все эти события с парламента могли бы перейти к нам. А здесь нужно было быть технократом. Есть проблема и нужно описать в законопроекте, как ее решить. Это принципиальный момент, касающийся организации работы. И могу сказать, что работники, которые занимались администрированием этого процесса, выполнили просто адову работу. Практически каждый член Совета давал свои предложения, и нужно было сохранить их авторство, логически их выписать. Члены Совета работали целыми днями, а они потом работали еще и ночами.
Хотел бы подчеркнуть тот факт, что список членов Совета по вопросам судебной реформы, работавших над законопроектом, является абсолютно открытым. В Президентском Совете наряду с экспертами работает очень большое количество практиков. Есть целый ряд специалистов, которые знают судебную систему со всеми ее недостатками, что называется, изнутри и являются известнейшими практиками и учеными-аналитиками с блестящей профессиональной репутацией, например, адвокаты и ученые Вадим Беляневич и Василь Кисиль. В Совет также вошли и авторы альтернативного законопроекта.
Также важно обратить внимание и на то, что законодательная инициатива Президента включает в себя не только предложения по внесению изменений в Закон «О судоустройстве и статусе судей» (этих предложений так много, что следует говорить о фактически новом законе), а и большое количество связанных с ними предложений по изменению законов «О Высшем совете юстиции», «О прокуратуре», «Об адвокатуре и адвокатской деятельности», всех процессуальных кодексов и ряда других законов. То есть, речь идет о системной модернизации законодательного поля.
Как раз в это время, когда я был включен в состав Совета по вопросам судебной реформы, я уже был членом ВККС, но кворума в Комиссии еще не было. Было шесть членов Комиссии, избранных по квоте Съезда судей и я, преподаватель университета и адвокат - седьмой. Тогда я предложил членам Комиссии: поскольку базовый закон, с которым мы работаем, касается судоустройства и статуса судей, давайте подготовим наши предложения, касающиеся полномочий и процедур работы Комиссии, которые есть в законе. В результате мы (семь членов ВККС и около 20 работников Секретариата) подготовили более ста пятидесяти предложений в законопроект. Почти все эти предложения вошли в окончательный текст законопроекта.
Что здравого можно почерпнуть из альтернативного законопроекта группы РПР?
- Очень много здравого на самом деле. Во многих моментах, по своей философии эти законопроекты совпадают. Многое совпадает даже текстуально. Споры относительно расхождений касаются существования хозяйственных судов, а также некоторых полномочий Президента. Например, авторам альтернативного законопроекта не нравится, что Президент подписывает удостоверения судей либо то, что судьи принимают присягу в присутствии Президента.
Какого лично Вы мнения о предложенной инициативе ликвидации хозсудов?
- Недавно был проведен серьезный социальный опрос, авторы которого пытались определить уровень доверия украинцев к судебной системе. По результатам опроса 13 % опрошенных доверяют судам и судебной системе. Мы привыкли к подобным цифрам. Но из этих тринадцати процентов 87 % никогда не брали участия в судебных спорах. То есть у людей составлена точка зрения благодаря доступным средствам массовой информации либо благодаря ближайшему окружению. Среди самих же участников судебных процессов 61 % доверия, административным - 57, общим - 45. Почему же у участников самый высокий процент доверия именно к хозяйственным судам? Мне кажется, что причина таится в процессуальном кодексе, на основе которых работают эти суды. Отличие хозяйственного процессуального кодекса от всех других заключается в том, что хозяйственный процесс основывается исключительно на документах. Да, вы присутствуете на заседаниях, но суд в первую очередь верит официальным документам. Когда участники других процессов работают со свидетелями, там может накопиться больше проблем, которые увеличивают или уменьшают доверие к суду.
Давайте предположим, что нет этих цифр. Мы понимаем, что одинаково плохо у всех судов. Почему же ликвидировать именно хозяйственную ветвь? Понятно, что проблемы там есть. За время работы адвокатом у меня лично накопилось большое количество претензий к хозяйственным судам. Но я бы предложил эту проблему сегодня снять с обсуждения до момента подготовки изменений в Конституцию. Мы уже увидели, что происходит, когда внезапно, без подготовки была остановлена работа Высшего совета юстиции и ВККС. Наступил коллапс! Здесь та же история. Давайте на минуту представим, что хозяйственные суды (или любые другие специализированные суды) ликвидированы. Что делать с текущими делами, рассмотрение которых не закончено? Процесс находится на разных стадиях, где-то первая инстанция, где-то вторая. Принято невероятное количество процессуальных решений. Движутся десятки тысяч процессуальных документов. Это должно автоматически куда-то присоединиться? Я твердо заявляю: в этой части не продуман ни один миллиметр последующих действий и событий. Когда это будет продумано инициаторами ликвидации, тогда об этом можно разговаривать.
Кстати, схожие идеи рассматривались в части слияния двух органов - Высшего совета юстиции и ВККС. Меня спрашивают, как я к этому отношусь. Да с восторгом! Европейская практика показывает, что в государстве должен быть всего один орган, выполняющий в Украине функции ВРЮ и ВККСУ. Но здесь та же проблема. Над документами, описывающими слияние двух юридических лиц (предположим, крупных предприятий), юристы сидят и работают месяцами, думая как соединить процедуры, кадры, что делать с долгами и активами, и как новое предприятие будет работать сразу после подписания документов. Все это затем описывается иногда на сотнях страниц целого ряда взаимосвязанных документов. В нашем случае необходимо продумывать последствия также тщательно, если не тщательнее. Только в ВККСУ ежесуточно создается много сотен документов, предусмотренных Законом. ВРЮ скоро уже год как не работает. Что произойдет, если внезапно осуществить слияние двух органов - работающего и неработающего? Даже не надо представлять, что произойдет, если процедура остановится. Мы это уже пережили на 8 месяцев в 2014 году. А Высший совет юстиции продолжает бездействовать. Поинтересуйтесь, сколько судеб украинских судей «зависло» в бездействующем ВРЮ. Давайте-ка мы какие-то вещи сделаем лишь после того, как внесем изменения в Конституцию, которые также планируются, и не будем обрушивать то, что пока еще работает. После конституционных изменений можно будет принимать и более радикальные - но заранее продуманные в деталях - решения. Все эти решения должны приниматься с учетом того, что судебная система в целом (а не ее отдельные части) должна работать непрерывно. В мире для этого придуман и уже около тридцати лет существует термин «устойчивое развитие». Если создается новый орган на месте прежнего, то он должен работать уже с утра завтрашнего дня, а не через полгода или год. И работать должен лучше и, желательно, дешевле для государственного бюджета, чем предыдущий его вариант. Продуманные детали важны еще и затем, чтобы не приступать к внесению изменений в только что принятый закон только потому, что в спешке не продумали какого-то важного момента.
Даже если просто поменять название органа (ВККС было предложено, например, переименовать в Квалификационно-дисциплинарную комиссию), это фактически приведет к одновременно двум процедурам: ликвидация и одновременно реорганизация. Последует новый коллапс, в том числе кадровый. Кстати, я не знаю ни одного случая, когда изменение названия государственного органа автоматически приводил к улучшению его работы.
Какие другие наиболее важные положения президентского законопроекта стоит отметить прежде всего?
- В проекта закона есть новые и невероятно важные для развития судебной системы вещи. А именно - введение процедуры аттестации судей, а также полномочия по ведению судейских досье. Таким образом, вместо имеющихся сейчас двух функций у Комиссии, мы будем выполнять четыре. Это поразительно высокая ответственность и нагрузка, которая на нас возлагается. По штатному расписанию в составе ВККС работает 252 человека. Это достаточно большое количество. Я думаю, можно попытаться справиться и с этим персоналом, ведь уже отработаны процедуры по первым двум функциям. Да и не время просить государство увеличивать расходы на новых сотрудников. По двум новым функциям в рамках имеющегося персонала мы попробуем определить, кто сможет возглавить новые подразделения. У меня и у остальных членов Комиссии пока что нет никаких апокалиптических настроений в этом плане. Другое дело, что осваивать новые функции хорошо, когда идет ровная плановая работа. А когда мы еще не завершили решение кризисных вопросов и понимаем, что еще до их завершения на нас обрушивается необходимость выполнения новых задач… Но это интересные менеджерские задачи, будем справляться. Вот, например, планируется создание в рамках Комиссии двух палат: квалификационной и дисциплинарной и, соответственно, разделение функций между ними. Впрочем, давайте подождем окончательного текста Закона.
Я бы хотел также обратить внимание юридической общественности на важные переходные положения Президентского законопроекта. Мы обращали внимание на то, что из-за недостатков в юридической технике при разработке закона была остановлена на неопределенный срок работа ВККС и ВРЮ. Это произошло, например, из-за того, что оказалось легко заблокировать результаты работы, например, съезда адвокатов. Из-за этого не могут приступить к работе представители адвокатуры в ВРЮ. Мы в ВККС до сих пор не можем дождаться представителей ученых. Вот в Президентском законопроекте и выписан максимально подробно, я бы сказал, в виде инструкции, порядок проведения таких съездов, что должно снять технические организационные проблемы проведения таких мероприятий. Есть и другие важные моменты, задача которых обеспечить непрерывность в работе судебной системы и ее органов.
Как планируете справиться с накопившимися жалобами на судей?
- Мы это начали уже в январе (демонстрирует график - прим.ред). Красным отмечено дисциплинарные заседания. Зеленые даты - заседания по квалификационным вопросам. На девятерых членов Комиссии будет возлагаться нагрузка одиннадцати. Другое дело, что количество дисциплинарных инспекторов у нас такое, как для одиннадцати членов Комиссии - 33 человека. Они реально оказывают огромную помощь. Это как раз те сотрудники, которые изучают материалы и предлагают варианты решения.
Насколько будет эффективно расширение дисциплинарных наказаний для судей?
- Сегодня видами наказаний для судей есть лишь выговор и рекомендация в ВСЮ по вопросу нарушения судьей присяги. С одной стороны это не отражает многообразие нарушений, которые судьи могут совершить и совершают. С другой - это не отображает европейский опыт применения санкций. Скажу откровенно, увеличение количества видов санкций - это правильное решение и это может оказаться очень эффективным. Опыт работы ВККС в течение всего срока ее деятельности показывает, что два вида санкций на дают возможности учитывать все особенности возможных нарушений судьей закона и судейской этики.
Что касается доходов судей и семейной бухгалтерии, которую им, наконец, придется привести в порядок, какие действия последуют со стороны ВККС?
- Это будет касаться работы Комиссии в части судейского досье. Что бы я порекомендовал судьям сейчас… да и не только судьям, но и государственным чиновникам. И себе в том числе. Нам всем уже необходимо думать, где найти толкового советника по бухгалтерским вопросам и по заполнению декларации. Вскоре вступает в силу новое законодательство о предотвращении коррупции. Оно содержит невероятное количество новых жестких положений. Необходимо изучить каждую букву этого закона. Ведь речь будет идти не сколько о доходах, сколько о расходах. И не только о расходах судей, но и их родственников и ближайшего окружения. Я хочу напомнить одну смешную историю из истории Одессы, когда у руководителя города умер водитель и оставил ему в наследство недешевый Мерседес.
В целом, мне кажется, что уже появились первые примеры самоочищения судебной системы в условиях происходящих внутренних процессов и давления общества (справедливого и, буду откровенным, не всегда справедливого). Не хочу сглазить и называть их пока. Нужно понаблюдать еще какое-то время.
Думаю, что в 2015 году профессия судьи будет меняться радикальнее, чем другие профессии (может быть, кроме профессии военного) в обществе. Судьи получают шанс сделать решительный шаг к современной - европейской цивилизации.
Беседовал Сергей Саченко, главред портала ЮРЛИГА
