За последний год резко увеличилось количество процессуальных мер, существенно ограничивающих права бизнеса. Следствие все чаще предпринимает действия, фактически блокирующие предпринимательскую деятельность. При этом любые незаконные действия и решения в рамках расследования в основном остаются без надлежащего реагирования, в том числе следственных судей.
Мы проанализировали статистику Офиса Генерального прокурора и сделали выводы:
(1) Количество уголовных производств в сфере хозяйственной деятельности значительно возросло. Это свидетельствует об объективности утверждений бизнес-сообщества о давлении со стороны правоохранителей.
2023 – 4 840 производств в сфере хозяйственной деятельности. Это значительно больше, чем в 2022 году (3 414). БЭБ в 2023 зарегистрировал вдвое больше производств (2 173), чем налоговая и БЭБ в течение 2021-2022.
При этом статистика по делам БЭБ свидетельствует о том, что уголовные производства используются только как мера влияния на предпринимательство. Производства безрезультатны и не направлены на реальное привлечение лиц к ответственности.
Так, в 2023 году БЭБ сообщил о подозрении лишь в 6% от общего количества зарегистрированных производств по ст.212 УК, в 20% производств - по ст.209 УК; только в 3% – по ст.191 УК.
(2) В прошлом году следствие значительно чаще инициировало арест имущества, чем в 2022. Только прокуроры в 2023 приняли участие в 6 608 заседаниях по рассмотрению такого вопроса. Это на 1154 больше, чем в 2022 (5 454) и в 1,5 раза больше, чем в 2021 (4 543).
При этом доля инициированных арестов по делам БЭБ выросла более чем в 2,5 раза – со 112 в 2022 до 282 в 2023. Такая аномалия лишь подтверждает тезис нацеленности следствия на блокирование хозяйственной деятельности.
(3) Следствие злоупотребляет обысками. Сейчас обыск является привычным и едва ли не первым следственным действием в производствах против бизнеса. Следователи допускают необоснованные ходатайства об обыске, а возможность альтернативных путей получения доказательств не анализируется.
В прошлом году обыски инициировались в 1,5 раза чаще (8482 заседаний, в которых приняли участие прокуроры), чем 2022 (5797 заседаний).
В исследованиях БЭБ аналогичная статистика показательна – с ходатайствами об обыске детективы БЭБ в 2023 обращались втрое (!) чаще, чем 2022 (187 заседаний в противовес 53).
(4) Несмотря на исключительный характер, негласные следственные действия стали привычным инструментом доказывания, в том числе, в производствах по хозяйственным преступлениям.
Так, в 2023 году было выдано 74 698 разрешений на НСРД, тогда как в 2022 – только 47 023. БЭБ в прошлом году получило в 12 раз (!) больше разрешений на НСРД (1798), чем 2022 (143).
С учетом того, что налоговые преступления составляют наибольшую долю производств БЭБ, можем говорить о потенциальном значительном расширении средств доказывания по таким делам по сравнению с предыдущими годами.
Прослушивание и наблюдение за лицами, негласное снятие информации с мессенджеров, электронных ящиков, стали привычной практикой в расследованиях налоговых преступлений.
(5) Прокуроры пассивны в реагировании на незаконные решения следователей. Напротив, прокуроры часто выступают инициаторами продолжения процессуального давления на участников производства, в т.ч. на бизнес.
Так, из 53 293 отмененных в 2023 постановлений следователей 52 911 касались закрытия уголовного производства, и только 383 (!) - других вопросов.
Такая статистика ярко иллюстрирует, что прокуроры фактически «самоустранились» от надзора за соблюдением законов со стороны следствия. Решения следователей не поддаются анализу и контролю со стороны процессуальных руководителей.
Проанализированные нами цифры подтверждают запрос бизнес-сообщества относительно необходимости решения проблемы отношений предпринимательства и правоохранительных органов в законодательной плоскости.
