Европейский суд по правам человека констатировал нарушение Российской Федерацией статьи 8 Конвенции, которая не только защищает всю переписку между отдельными лицами, но и обеспечивает «усиленную защиту» корреспонденции между адвокатами и их клиентами, поскольку адвокаты не смогут защитить своих клиентов без гарантии сохранения конфиденциальности информации.
В уголовном деле заявителя - Владимира Дудченко, в качестве доказательств были использованы сведения, полученные вследствие прослушивания разговоров с защитником.
В своей прецедентной практике Суд разработал минимальные гарантии, которые должны быть изложены в законе для избежания злоупотреблений властью в случаях, когда законный привилегированный материал был получен посредством мер тайного наблюдения.
Во-первых, закон должен четко определять сферу юридической профессиональной привилегии и указывать, как, при каких условиях и кем устанавливается различие между привилегированным и непривилегированным материалом. Учитывая, что конфиденциальные отношения между адвокатом и его клиентами относятся к особо чувствительной области, непосредственно касающейся прав защиты, неприемлемо возложение этой задачи на представителя исполнительной власти без надзора независимого судьи.
Во-вторых, правовые положения, касающиеся экспертизы, использования и хранения полученного материала, меры предосторожности, которые необходимо принять при передаче материала другим сторонам, а также обстоятельства, при которых записи могут быть или должны быть уничтожены, должны обеспечить достаточные гарантии защиты законных привилегированных материалов, полученных вследствие тайного наблюдения. В частности, в национальном законодательстве следует изложить с достаточной ясностью и подробностью: процедуры представления отчетности независимому надзорному органу для рассмотрения случаев, когда в результате тайного наблюдения были получены материалы, относящиеся к юридической профессиональной привилегии; процедуры безопасного уничтожения такого материала; условия, при которых он может быть сохранен и использован в уголовном судопроизводстве и досудебных расследованиях; и в этом случае процедуры безопасного хранения, распространения такого материала и последующего его уничтожения, как только он больше не требуется для какой-либо из санкционированных целей.
Суд отметил, что российское законодательство провозглашает защиту юридических профессиональных привилегий, которые понимаются как охватывающие любую информацию, касающуюся юридического представительства клиента адвокатом. Однако не содержит каких-либо конкретных гарантий, применимых к перехвату сообщений адвокатов; юристы подчиняются тем же правовым положениям относительно перехвата коммуникаций, как и другие. Суд уже установил, что эти правовые положения не предусматривают адекватных и эффективных гарантий против произвола и риска злоупотреблений и поэтому неспособны сохранить «вмешательство» в пределах того, что «необходимо в демократическом обществе» (дело Романа Захарова против России).
В рассматриваемом деле наиболее важно, что национальное законодательство не предусматривает каких-либо гарантий или процедур, которые следует соблюдать в случаях, когда при прослушивании телефона подозреваемого власти случайно перехватывают его разговоры с адвокатом.
Из этого следует, что российское законодательство не предусматривает каких-либо гарантий от злоупотребления властью в тех случаях, когда юридически привилегированные материалы были приобретены посредством мер секретного наблюдения и поэтому не соответствуют требованиям «качества права». Из этого следует, что меры надзора, применяемые к заявителю, не соответствовали требованиям статьи 8 § 2 Конвенции, как это разъясняется в прецедентной практике Суда.
Соответственно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.
Решение по делу «Дудченко против России» было вынесено 7 ноября. Кроме того, Суд признал нарушение Россией статьи 8 Конвенции еще в четырех делах (Ахлюстин против России, Константин Москалев против России, Москалев против России, Зубков и другие против России). Все пять дел касались тайных мер надзора в уголовном производстве. В четырех случаев меры надзора были разрешены в соответствии с Законом о деятельности в области оперативного розыска; в случае Дудченко - в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом. Во всех пяти случаях заявители утверждали, в частности, о нарушении статьи 8 (право на уважение частной и семейной жизни, жилища и корреспонденции), в основном жалуясь на применение мер надзора, включая прослушивание телефонных разговоров, скрытую съемку, видео- и аудионаблюдение.
